Путь в архипелаге - Страница 296

К оглавлению

296

— Да, мы все всё равно умрём… Но я человек. И не собираюсь умирать без борьбы. Я считаю, Юджин, что даже за короткую жизнь надо бороться. Изо всех сил. Я боролся. И буду бороться. А ты решай для себя. Это легко — решить. Делать — вот что трудно. Очень.

— Ты будешь меня учить? — спросил Юджин.

— Время, — развёл я руками. — Но Сергей тебя научит даже большему, чем умею я. Значит, ты решил?

— Решил, — кивнул тот.



Кто сказал, что страсть опасна, доброта — смешна?
Кто сказал: «Другие времена!»?!
Как и встарь, от ветра часто
Рушится стена —
Крепче будь —
и буря не страшна!


Встань!
Страх преодолей!
Встань в полный рост!
Встань
На земле своей —
И достань рукой
до звёзд!


Кто сказал: «Один не воин, не величина!»?!
Что в наш век отвага не нужна?!
Мир жесток и неспокоен,
За волной волна…
Не робей —
и не собьёт она!


Кто сказал: «Живи покорно, не ищи руна,
Не летай и не ныряй до дна!»?!
Сталь легка, судьба проворна —
Грош тому цена,
Кто устал
и дремлет у окна!


Кто сказал: «Борьба напрасна — зло сильней добра!»?!
Кто сказал: «Спасайся — вот нора!»?!
Путь тяжёл, но цель прекрасна,
Как огонь костра!
Человек! Настал твой час!
Пора!


Встань!
Страх преодолей!
Встань в полный рост!
Встань
На земле своей —
И достань рукой
до звёзд!


РАССКАЗ 19
Далека дорога твоя

Мёртвой свастикой в небе орёл повис.

Под крылом кричат ледяные ветра…

С.Калугин

* * *

Снег пошёл ночью, когда мы с Сергеем спали недалеко от широкого чёрного ручья. Собственно, на это походило ещё со вчерашнего утра, когда мы вышли из лагеря — небо наглухо зашторило сплошным пологом туч густо-свинцового цвета. День прошёл в глухой тишине, а ночью, проснувшись, я увидел, как медленно падают крупные хлопья. «Снег,» — подумал я и, плотнее завернувшись в плащ, уснул снова…

…Когда я проснулся утром, снег уже перестал, но небо по-прежнему было цвета свинца. Гладкие гранитные валуны снег то ли не сумел покрыть, то ли они обтаяли, но в остальных местах он лежал ровным покровом. Мой плащ по краю прихватило к земле морозом. Я с треском отодрал его и сел.

Было не так уж и холодно — градуса два мороза, не больше. На снегу лежали куртка и сапоги Сергея, он сам сидел на одном из валунов на корточках и умывался.

Отпихнув плащ, я стащил куртку и, подойдя к Сергею, присел рядом. Поболтал рукой в воде, сказав:

— Доброе утро.

— Доброе, — он фыркнул, последний раз плеснул себе в лицо водой и поднялся в рост, потянувшись. — Ночью подходили волки, два раза.

— Чего же не разбудил? — я плескал водой на плечи. Сергей бомбардировал воздух серией молниеносных ударов и пожал мускулистыми плечами:

— Зачем? Они не особо нахальничали… Ещё одного оленя сегодня завалим — и назад, — он посмотрел в ту сторону, где стояли запорошенные снегом сани, передёрнулся: — Пойду оденусь и костёр разведу. Умывайся скорей…

…Снег снова пошёл — в тот момент, когда я, застёгивая куртку, подсел к костру, который развёл Сергей. Пахло оттаивающим копчёным мясом.

— Лук будешь? — спросил он, с хрустом рассаживая складником крупную луковицу в золотистой чешуе.

— Давай, — я переместился на брошенный поверх валуна сложенный вдвое плащ. Два или три крупных волка сидели метрах в ста на другом берегу ручья, поглядывали на волокушу и на нас. Я сделал вид, что целюсь в них из пальца. Звери даже не пошевелились. Я задумчиво поинтересовался: — Если их станет больше, как думаешь — нападут?

— А, не знаю, — отмахнулся Сергей. — Ну что, я пойду, или ты на месте посидишь?

— Ш-ютынык, — с акцентом ответил я, застёгивая ремни. — Я пойду, конечно… Вот блин, надо было лыжи с собой взять, или хоть снегоступы. Часа через четыре вернусь… — я передёрнул плечами и сообщил: — Ненавижу холод…

…Около того места, где ручей делал петлю, а берег поднимался, я вскарабкался на откос по валунам и довольно хмыкнул. Олени паслись на опушке рощи, метров за триста от меня. Было полное безветрие, снег всё падал. Волчья стая — штук семь — рысила туда-сюда между мною и стадом. Тоже дожидались своего… Олени гребли снег, наклоняли головы к серо-зелёным обнажавшимся проплешинкам. Стадо медленно переползало в мою сторону. Я посмотрел вдоль реки — вон там они выйдут к воде — и, присев между двух камней, глубже надвинул капюшон. Предстояло ждать.

Метрах в ста от меня колебалось пятно серого тумана. Я с трудом отвёл от него взгляд, медленно вытянул ноги. Снег падал, пушистый, казавшийся тёплым. По серому небу, тяжело взмахивая крыльями, пролетели несколько больших воронов.

Мне было тоскливо и хотелось домой. В смысле — туда, где все наши.

Олени приближались, я их слышал уже и достал метательный нож. Снял крагу, сунул правую руку в левый рукав, чтобы не замёрзла. Я ждал, что подойдут волки. Но они не подошли — скорей всего, учуяли меня издалека и решили не связываться. Почему-то подумалось: а ведь можно, в принципе, сделать из одного метательного ножа дротик… Правда, я не учился их метать, так что вряд ли поначалу будет много пользы.

Первые олени появились на берегу ручья. Цокали по камням, входили в воду, наклонялись к ней, пили, поднимали головы, снова пили… До меня доносило резкий тёплый запах. Ближайший олень оказался метрах в пятнадцати от меня, и я, больше не скрываясь, резко вскочил, сделал по камням несколько больших прыжков и в последнем метнул нож в уже бросившегося в сторону оленя.

296